ДОБРОТА
КИНОСТУДИЯ ИМЕНИ М. ГОРЬКОГО
Сценарий В. Соловьева
Постановка Э. Гаврилова
Гл. оператор В. Архангельский
Гл. художник О. Кравченя
Композитор В. Баснер
Ленина ОЧАКОВСКАЯ
Само название фильма — «Доброта» определяет, на мой взгляд, и его жанр. Эта картина — своего рода педагогические раздумья о доброте как основе отношений между людьми. В самом начале фильма учительница Мария Николаевна (артистка Тамара Семина) цитирует Януша Корчака: «Доброта, это когда ты понимаешь другого и когда другой понимает тебя». С этих слов, пожалуй, и начинается сюжет.
В обычную школу обычного областного города приходит новый директор Леонид Павлович Прохоренко (Леонид Неведомский). В недалеком прошлом офицер-танкист, человек волевой и организованный, он и школу рассматривает как своего рода поле боя — боя педагогических идей. В школе, как и в жизни, все должно быть ярко, весело и подтянуто — такова примерно педагогическая позиция нового директора. А яркость эту, по-военному веселую подтянутость и праздничность должны создавать дети и взрослые постоянной деятельностью. Летом — это работа в трудовом лагере, блестящий результат которой нам тут же показывают — ребята возвращаются из лагеря подобранными, на них ловко и красиво сидит форма, они хорошо держат строй и выглядят так браво. Впрочем, не только летом, но и все долгие девять месяцев учебного года хочет Леонид Павлович сохранить во вверенной ему школе атмосферу полупарада — полуаврала. Это, конечно, впечатляет, это подтягивает, но это чертовски трудно.
Однако новый директор и тут все предусмотрел, ему кажется, что главное — найти вожака детской массы, лидера. Вновь приехавшей Марии Николаевне, на помощь и понимание которой Леонид Павлович очень рассчитывает, директор так и объясняет: если талант музыканта, художника, поэта — редкость, то талант организатора — редкость вдвойне. Его практически нельзя вырастить, его надо искать и находить.
И он находит такого организатора… в милиции, среди тех, кто состоит на учете, год — другой не учится, но весьма энергично руководит себе подобными. Так во главе школьного коллектива оказывается Юра Щукин (Николай Константинов), переросток, парень волевой, холодный и неумолимый. Постепенно вся школа переходит под твердую руку этого организатора, чей жестокий, страшный дар подавлять все и всех в угоду себе, своему величию, своему праву вожака проявляется в полной и страшной мере.
Директор помогает ему стать еще сильнее, ибо, по его мнению, высокая цель — создать бодрую, как ансамбль, школу, — эта цель вполне оправдывает средства. Более того, он уверен, что и Юра Щукин и его дружки, равно как и все невзрачные отличники н поэты, которые тоже есть в школьной массе, — все они в конце концов преобразуются, перевоспитаются и станут теми образцовыми детьми, которые необходимы директору.
Увы! Вернее, к счастью, эта стройная доктрина довольно быстро сломалась в нормальных жизненных обстоятельствах: требуя безоговорочного подчинения, Щукин перешел предел, он н его дружки избили робкого и тихого двоечника Завьялова (Владимир Звягин) за то, что тот во время общешкольного сбора металлолома, видите ли, решал задачки с учительницей математики. Избили, читая при этом Завьялову вслух его же стихи. Благородная Мария Николаевна, проповедница добра н взаимопонимания, дает Щукину пощечину, утверждая таким образом знаменитый тезис «добро должно быть с кулаками».
До сих пор педагогические раздумья авторов фильма — сценариста Василия Соловьева и режиссера Эдуарда Гаврилова — шли довольно ровным путем, мастерство актеров порой заставляло зрительские сердца сжиматься в подлинном сострадании, трепетать от негодования, учащенно биться при виде торжества человечности. Но вот тут, после этой непедагогичной, но абсолютно человечной пощечины произошла остановка и более или менее прямая сюжетная дорога разветвилась. Разветвилась потому, что перед нами встал во весь свой небольшой рост еще один участник события. Униженный и оскорбленный Завьялов, закрывая руками лицо и проклиная не столько злого Щукина, сколько добрую Марию Николаевну, убедившую его заняться решением задач в самый ответственный день сбора металлолома, в день, который директор школы уподобил «Шенграбенскому сражению». И вот мы видим избитого, оскорбленного четырнадцатилетнего мальчишку, убегающего в путаницу улиц и домов подальше от школы, от грома оркестра, от доброй и бессильной своей классной руководительницы… Тут, казалось бы, завязался новый узел, встал важнейший вопрос — как быть подростку в такой невыносимой для него ситуации? Но то ли узел завязался слишком туго, то ли развязывать его слишком трудно, и авторы фильма предпочли увести нас подальше от неприятностей, поближе к приятному концу. А главное, к простой проблеме — можно ли учителю бить ученика? Господи, ну, конечно же, нельзя! И напрасно Мария Николаевна, красиво распустив по плечам волосы, ночью думает на тему «как быть»? О чем тут думать? Известно, и об этом не спорят уже даже первокурсники пединститутов, что Макаренко (сам!!) ударил колониста за наглость, которая могла свести на нет все педагогические усилия человека, который не чета Марин Николаевне. Ударил, переживал, но, пережив, написал о том, что педагог — не машина.
Как быть с пощечиной подлецу? Это не вопрос. А вот как быть дальше с добротой, с беспринципностью, как быть с таким мальчишкой, как Завьялов? Вот это вопросы.
Учительница Мария Николаевна в той же красивой позе несколько дней (а в фильме кадров) назад читала вслух стихи Завьялова из тетрадки, которую он ей доверил. Стихи наивные и трагические. Стихи о фонаре, который уже никогда не зажжется, о лошади и о том, как сделать, чтобы кошки подружились с птицами. Почему-то эти стихи учительница читала с легкой снисходительной улыбкой, как будто речь шла о пустяках. А ведь для ребенка даже меньшее переживание — не пустяк. Когда одному малышу прочли впервые стишок о том, как зайку бросила хозяйка, под дождем остался зайка, он долго спрашивал: почему она его бросила? Наверное, говорил он, смягчая человеческую вину, не бросила, а забыла, наверное, ее позвали ужинать и она думала, что скоро вернется.
Так это ребенок! А подросток пишет слезами души стихи об одиночестве, и их читают с экрана с снисходительной улыбкой. Может быть, вот такое облегченное понимание исповеди Завьялова объясняет, почему не заинтересовала ни директора школы, ни учителей, ни авторов картины его беда, его судьба. Зато как они стараются приручить, приласкать, вернуть в школу Юру Щукина, который, обидевшись, что его не одобрили, ушел вон, гордо хлопнув дверью директорского кабинета.
Мария Николаевна находит Юру Щукина на хоккейной площадке, чтобы под насмешливыми взглядами всей его команды попросить у парня прощения. А потом, увидев, как ждет ее Юра иа улице, облегчая ему возможность вернуться в школу, она зовет его к себе в дом, трогательно пришивает ему вешалку к куртке и, забыв все, приглашает пить чай. К счастью, Щукин, семнадцатилетний юноша, от чаепития отказывается, но глядя на учительницу повлажневшими глазами, говорит: «Если вы не уйдете из школы, я не уеду из города». Он уходит, а Мария Николаевна тихо радуется — добро победило. Юра, слава богу, готов остаться в школе.
Вот как получилось в фильме с названием «Доброта». Победил злой, испорченный, хотя и очень тоже несчастный юнец, победила его жестокая воля, ибо и в конце он диктует свои условия. При чем здесь доброта?
Полемизируя с авторами по существу проблемы, я в то же самое время вижу, что, несмотря не вторичность некоторых приемов, в «Доброте» много прекрасных характеров, за которые хочется многое простить авторам фильма.
Прежде всего большая удача — Юра Щукин. Красавец с налетом интеллекта, этот вожак, который не чужд и детских развлечений, но в главном страшен — этот герой наоборот, этот эталон сильной личности, рядом с которой становится холодно: он прекрасен, потому что он ужасен. Отрицательного героя, говорят, легче сыграть, так как плохое легче увидеть. Это не всегда так. Современный юноша, который предпочел быть первым в подъезде, чем последним в классе, труден для разоблачения хотя бы потому, что поток информации, джинсы и книги его не обошли, он как все, только — против всех. Сыграть такого на грани восхищения и отвращения значит сделать его, псевдосложного, его, псевдояркого и псевдосвободного, понятным и отвратительным, то есть для подражания не подходящим — очень трудно, но юный актер Николай Константинов с этой трудностью справился. Хорош н дружок Щукина Петр Луков (Андрей Гусев). Он своей нарочитой простотой, страшной простотой ничтожества, готового на все, очень уточняет, помогает отгадать загадку личности Щукина. Почти все время на высоте Леонид Неведомский. Его директор — человек фанатичный, одержимый идеей. Из тех, кто не теорию проверяет фактами жизни, в жизнь обстругивает под свою теорию. Его директор на грани гротеска, на грани шаржа. Но он не смешон, не нелеп. Он на коне. Потому еще не пришло время смеяться над такими, как Прохоренко, но уже пришло время всмотреться в них и их понять. Артист делает для этого почти все возможное. И, наконец, два слова о маленькой роли Валентины Сперантовой, которая играет здесь бабушку Юры Щукина. Это ее последняя роль. Наверное, исследователи еще будут писать специальные работы о мальчишках и старухах Валентины Сперантовой, о задорных мальчишках и бойких старухах. Бабушка Юры Щукина совсем иная — молчаливая (она глуха), отрешенная от мира, который весь для нее в ее внуке и поэтому весь безрадостен, старуха, на лице которой живут только глаза— красноватые, в прожилках, глаза человека, который устал и которого ничем не удивишь. Какая актриса ушла!
Не хочется здесь ставить точку. А пора, потому что после этого уже ни о чем говорить не надо.
