разговор по душам
Она пришла в кинематограф, в сердца миллионов зрителей легкой походкой Наташи Ростовой. После того, как фильм С. Бондарчука «Война и мир» появился на экранах, молодая актриса Людмила Савельева сразу стала знаменитой. Такой стремительный взлет опасен для начинающих, и доказать неслучайность первого успеха порой бывает нелегко.
После Наташи в «Войне и мире» была Серафима в «Беге», Нина Заречная в «Чайке». Эти и другие образы, созданные Савельевой, стали подтверждением того, что перед нами серьезная, вдумчивая актриса, которой есть что сказать зрителям. И все же многим она запомнилась светлой улыбкой Наташи Ростовой…
— Огромную помощь я получила от Сергея Федоровича Бондарчука, — рассказывает Л. Савельева, — не только в искусстве, но и вообще в жизни. Он стал моим первым учителем в кинематографе, мудрым и взыскательным. Сергей Федорович не просто работал вместе со мною над образом Наташи, не просто учил специфике кинематографа, но заставил думать глубже, чувствовать острее, научил лепить образ не интуитивно, а профессионально, по всем правилам драматического искусства. Работа с Сергеем Федоровичем — это «мои университеты». Именно тогда я поняла, что труд киноактера, кинематографиста вообще сложен и ответствен. И в то же время необыкновенно притягателен — ведь на съемочной площадке можно прожить, пропустить через собственную душу чью-то чужую жизнь с ее радостями, страданиями, противоречиями.
Со времени создания «Войны и мира» минуло полтора десятилетия, были за это время в моей жизни роли, которые очень дороги. Но Наташа Ростова осталась где-то глубоко в сердце — это как первая любовь…
— Что определило выбор вами жизненного пути?
— Родилась я в холодном и голодном блокадном Ленинграде — каково было выжить человеку, особенно маленькому, в те трудные времена, повторять, наверное, не стоит. Хорошо помню свое суровое послевоенное детство. Возможно, в сравнении с аскетичностью быта тех лет, таким ярким и сказочным, полным волшебных звуков, движения, показался мне мир театра, куда меня как-то привели на балетный спектакль. Потом дома я все танцевала и танцевала, изображая сказочную принцессу. Прошло время, но страсть к танцам не утихла. И тогда родители отдали меня в балетное училище, окончив которое я выступала на сцене Театра оперы и балета имени С. М. Кирова.
Потом, когда в мою жизнь вошла Наташа Ростова, я долго еще пыталась совместить кино и балет, ездила между съемками в Ленинград, где танцевала небольшие партии, ходила на уроки в Большой театр. Но кино победило…
— Скажите, что переняли вы у своих героинь? Насколько способствовали сыгранные вами роли формированию ваших взглядов, характера?
— Насколько способствовали, подсчитать трудновато, но то, что влияли на меня мои героини, бесспорно. Мне трудно вполне согласиться с актерами, которые ратуют за абсолютное перевоплощение перед кинокамерой. В каждой роли я — это я, а удачной она становится лишь тогда, когда чувства и чаяния героини воспринимаются как твои собственные. Когда выдуманная, чужая жизнь оказывается по-настоящему близкой. Потому, наверное, после каждой прожитой роли становишься немного другим человеком, а может быть, даже и совсем другим…
Вот, скажем, Серафима в «Беге» режиссеров А. Алова и В. Наумова. Работа над этим образом была для меня праздником. Прежде всего потому, что мы прикоснулись к творчеству Михаила Булгакова — писателя, для которого кажется, нет тайн в человеческой душе. Такие авторы помогают не только глубже постигнуть актерское мастерство, но и формируют характер самого исполнителя. Многое в образе Серафимы было и остается дорого мне — хрупкость, беззащитность, нравственная чистота этой женщины. А ведь покуда человек способен удивляться и мечтать, душа его жива.
Близка мне и еще одна, главная, на мой взгляд, черта натуры Серафимы — ее любовь к Родине, ее беспредельная тоска, тоска человека, оказавшегося волею судеб вдали от отчей земли. Она помогла мне яснее и четче, во всей ее непреходящей значимости понять простую истину: без Родины жить невозможно. У русского человека никогда не исчезнет это чувство — чувство принадлежности родному краю, его делам, людям, истории, культуре.
Потом, была Нина Заречная в фильме Ю. Карасика «Чайка», поставленном по одноименной пьесе А. П. Чехова. Признаюсь, сниматься в этом фильме было чрезвычайно трудно. Подолгу работала дома. Оставаясь наедине со своими мыслями, надеждами, волнениями, сомневалась порой, имею ли я право говорить с экрана о том, что является альфой и омегой художественного творчества, —о месте творца, актера в жизни общества, о его долге перед людьми… Казалось, что хорошо понимала Нину Заречную, казалось, будто вместе с нею прошла ее долгий и нелегкий путь к истине в искусстве, в жизни, но от этого мое собственное душевное состояние не становилось лучше… Какой получилась моя Нина, не мне судить. Однако и в этой работе я кое-чему научилась. Прежде всего постигла едва ли не главное в нашем актерском деле — меру ответственности за свой труд. И еще именно в этот период пришло ко мне качественно новое ощущение профессии: вместо страха перед новой ролью, который овладевал мною прежде — смогу или не смогу?! — появилось некое мобилизующее начало: надо! А это очень важно и не только в нашей работе, в любой человеческой деятельности.
Годы работы в кино подарили мне немало радостей Одна из них — дружеское общение с огромным количеством людей, ведь профессия кинематографиста зиждется на фундаменте коллективизма. Теперь я твердо знаю: чем лучше актер, тем он скромнее, тем добрее к товарищам по работе. И, главное, убедилась: только постоянный, каждодневный труд может принести истинное счастье.
— А как шла работа над ролью Юлии Вревской в одноименном советско-болгарском фильме? Ведь, наверное, вдвойне трудно работать в интернациональном коллективе, где все незнакомо — язык, люди, их манера игры?
— Ну, во-первых, языкового барьера в нашей группе не существовало: почти все болгарские актеры и режиссер Никола Корабов неплохо говорили по-русски.
А в принципе это всегда нелегко — войти в новый съемочный коллектив, у нас ли, за рубежом ли. Всегда существует период, который принято называть «притиркой».
Весь фильм снимался на натуре, павильонов не было. Даже госпиталь, и тот построили в голой степи, в тех местах, где происходили действительные исторические события. Во время зимних съемок я еще раз убедилась в том, как непроста была судьба моей героини…
Я часто возвращаюсь мыслями к судьбе и подвигу этой замечательной женщины. Пожалуй, ни в одной из своих работ не сталкивалась я с человеком такой неиссякаемой доброты, такой высокой меры самопожертвования. Вот уже сто с лишним лет прошло, а память об этой русской женщине жива и, думаю, будет жить всегда.
— Вы не так часто снимаетесь…
— И не особенно стремлюсь к этому… Если вы имеете в виду только названия фильмов, то их действительно немного. Но, скажем, «Война и мир» — это четыре серии, «Бег» — две серии, «Подсолнухи» — две. «Юлия Вревская» — две… Я имею в виду время работы над картиной и собственную ролевую нагрузку в ней. В принципе же стараюсь быть осторожной, принимая приглашения режиссеров. И это не каприз — это от искренней любви к своему делу. Всегда есть опасность при резком старте не рассчитать силы на всю дистанцию. После роли Наташи у меня было много предложений, но люди опытные и умные помогли мне в то время не пойти на поводу у одного лишь, порой опасного желания сниматься во что бы то ни стало. Теперь-то я понимаю, что роли надо дождаться, выстрадать ее, нужно понять что она совершенно необходима тебе.
— Есть ли роль, о которой вы мечтаете?
— Сейчас много говорят и пишут на тему «дом и семья», спорят о том, кто в семье главный — опора, так сказать Эти разговоры и дискуссии задевают и меня. Женщина всегда и прежде всего остается женщиной, в ней никогда не пропадает материнское начало! Я не верю, что женщина может счастливо прожить без детей, без забот о домашнем уюте, без любви. Не любить и не быть любимой — это же несчастье! Мечтаю о роли, в которой можно было бы поразмышлять о женской судьбе, сыграть то, что останется в ней главным во веки веков.
— Вы часто встречаетесь со зрителями. Что в этих беседах для вас наиболее важно и интересно?
— Мне всегда памятны те встречи, где люди интересуются конкретными, связанными с картиной вообще с киноискусством, проблемами, нюансами. Когда они хотят выяснить нечто одинаково волнующее и их и меня. Только в таком случае получается живой разговор. А это-то и есть самое важное в таких встречах.
— Как проводите свободное время?
— Уделяю его в основном семье. У меня растет дочь Наташа, которая, кажется, собирается стать актрисой.
— И как вы относитесь к ее выбору?
— Пока спокойно. Пытаюсь объяснить ей, что такое профессия актрисы, как трудна она и что не только розы, но и шипы встречаются на этом поприще.
Беседу вел Л. ДНЕПРОВСКИЙ.
