ГАРАЖ
«МОСФИЛЬМ»
Сценарий Э. Брагинского, Э. Рязанова
Постановка Э. Рязанова
Гл. оператор В. Нахабцев
Гл. художник А. Борисов
Композитор А. Петров
Андрей ЗОРКИЙ
«Гараж» —фильм об очереди. Не за воздушной кукурузой или апельсинами, а об очереди более презентабельной: стоят как-никак владельцы автомобилей, за гаражами. В очереди, как известно, нет ничего веселого и приятного, особенно когда известно что всем не хватит. Бушуют страсти и вот уже «крайний» призывает «давать один вес в руки», передний», отругиваясь, загружает до краев свои сетки: и того и другого можно понять — вполне может быть что они поменяются местами. И если из такой вот очереди не вытурят слабого, робкого беззащитного, то в «Гараже», напротив, именно это и происходит. И весь фильм, по сути — набор комбинаций, вариантов, попыток выйти из создавшегося положения. В результате побеждает простейшее — жребий. Побеждает демократизм обычной очереди — скажем, за стиральным порошком.
Только-то и всего? И да и нет. Авторы «Гаража», разумеется, настаивают на большем. Путь к жребию здесь оказывается запутанным и тернистым. В каждом из возникающих вариантов выявляются нравственные, моральные качества претендентов, раскрывается жизненная позиция пайщиков (если не всякого, то многих), исследуются секреты злоупотребления властью и случаи элементарного надувательства. «Гараж» — это очередь-собрание, очередь-диспут. И авторы, используя модную нынче форму, ведут кропотливейший «протокол одного заседания».
Если рассматривать «Гараж» именно как собрание (пусть снятое в кинопавильоне многокамерным методом и разыгранное искуснейшими актерами), то в нем можно, безусловно, увидеть и определенную социальную остроту, и яркость отдельных характеристик, и поучительность всей стенограммы, в которой немало весомых слов, саморазоблачительных реплик и заявлений, хотя, справедливости ради, не меньше и плоских шуток, не лучшего образца острот и, наконец, утомительного словопрения прозаседавшихся пайщиков. Но протокол есть протокол. Его надо просесть, извлечь важное, отбросив словесный сор и ничтожные подробности.
Если же рассматривать «Гараж» как художественное произведение (другого подхода быть не может!), то здесь возникает иной отсчет. Выходят на первый план эстетические критерии. И свойства, абсолютно неважные для стенограммы, или, если хотите, видеозаписи собрания, оказываются решающими для творческого результата кинокартины художественной.
Пожалуй, наиболее очевидные слабости «Гаража» как раз и связаны с издержкой стиля, «прямого репортажа», «стенограммы», «протокола», не везде выправленного точной и взыскательной рукой мастера. Я говорю о неровности художественного строя картины, об излишней сумятице, царящей в ней, о длиннотах и потерях ритма (который особенно важен в таком сюжете), о срывах вкуса, о переборах в актерской игре, о лобовом и назойливом сопоставлении людей с чучелами зверей и муляжами необаятельных питекантропов. Однако все это, на мой взгляд, следствие более существенных просчетов, относящихся к самому содержанию фильма.
Прежде всего о героях. В корысти и в ущемленности, в ощущении своей неполноценности (пусть лишь как невезучего пайщика) человек не выглядит привлекательным. Именно такими и предстают перед нами главные неудачники в дележке гаражей. И мрачный, безголосый Хвостов (А. Мягков), якобы сжевавший всю документацию кооператива и якобы страдающий от приступов «бумажных колик», и визгливая, истеричная жена Гуськова (С. Немоляева). И невыразительный Фетисов (Г. Бурков), с его, прямо скажем, странными порой («Я за машину родину продал!») шуточками. И унылый, хотя и очень положительный Якубов (Г. Стриженов). Да, им не повезло. С ними обошлись не по справедливости. Но и сами-то они сражаются вовсе не за правду, а каждый за свой гараж. И не более! О справедливости здесь вспоминают лишь как об инструменте, средстве, способе все той же азартной дележки гаражей.
Могут сказать, что в сатирической комедии не обязательно присутствие положительных персонажей. Разумеется. Но авторы совершенно явно рассчитывают на то, чтобы вызвать наше участие к судьбе пострадавших. А этого не происходит. То, что так безумно волнует пайщиков кооператива, что заставляет их с такими муками сделать короткий шажок к элементарному порядку в очереди, в общем-то мало занимает нас.
Сама сфера поисков справедливости в «Гараже» достаточно ограниченна, условна. Она исчерпывается буквально данным списком пайщиков данного кооператива. Особенностью этого списка является, например, то, что в нем «на законных основаниях» присутствуют посторонний дипломат и посторонний тромбонист. А нагловатый сын некого Милосердова (И. Костолевский) и эффектная, нахальная директриса рынка попали в данный список незаконно. Но если взглянуть на вещи чуть шире, то и патронесса рынка, прекрасно сыгранная А. Вознесенской, имеет право на «место под солнцем в виде гаража» (выражение пайщика Карпухина), и сын Милосердова нежелательный субъект лишь в данном списке… Если же организовать еще один гаражный кооператив, скажем, при рынке, то ситуация решительно изменится.
Да, конечно, важно, чтобы в любой очереди, в том числе и за гаражами, соблюдался порядок. Но, наверное, не менее важно и то, какие люди образуют эту очередь. И если счастливый жребий не минует в «Гараже» обывателя и труса, мошенника и подлеца, то так ли уж важно, каким образом установят подобные люди свою очередь? Добра и справедливости от этого на белом свете не прибавится.
За этим наблюдением стоят и некие закономерности сатирического жанра (Не правда ли, трудно представить себе сатирических персонажей Гоголя и Салтыкова-Щедрина, Зощенко и Булгакова, всерьез занятых поисками справедливости? Это не их занятие.) Да, «Гараж» не пробуждает симпатий или хотя бы сочувствия к большинству персонажей. И когда среди ночи они выстраиваются друг перед другом в две враждующие шеренги, то как-то не верится, что это сошлись лицом к лицу правда и ложь, добро и зло. Нет, скорее это еще одна комбинация в жестокой схватке пайщиков. Ведь не может же (казалось бы!) один и тот же человек, профессор Смирновский (Л. Марков), долгую ночь декларировать принципы высокой морали, а напоследок по-разбойничьи прищурив глаз, заявить, что он ляжет поперек своего гаража, лишь бы не позволить дочери поставить туда машину. «Не переедешь же ты через родного папу!» А «малышка» отвечает ему со смехом «Эта, эта кого хочешь переедет». И, признаться, вот этим словам и предположительным поступкам папы и дочки веришь как-то больше.
Вы помните, что вскоре вслед за этим жена Гуськова, в очередной раз вычеркнутая из списка, сходит с ума. Эта сцена, по мысли авторов, должна потрясти зачерствелые души пайщиков. Она и разыграна таким образом — час раннего утра, просветление героев, тень феллиниевских финалов… Однако не самое ли поразительное здесь заключается совсем в другом — в том, что ум человеческий помрачился… из-за того же треклятого гаража! Поэтому сцена эта производит не просветляющее, а удручающее действие. Очень скромный, очень мизерный нравственный урок извлекают пайщики из всей утомительной, бессонной ночи. И то, как молниеносно, «под занавес» они вышвыривают из очереди свою товарку Аникееву (И. Саввина) — у нее угнали машину — долой и ее! — свидетельствует скорее об их бойцовских качествах, но уж никак не о благоприобретенном благородстве и великодушии.
А теперь присядем на секунду с профессорской дочкой Мариной (О. Остроумова) и сыном Милосердова — своеобразным резонером этого фильма, лениво взирающим на схватку и время от времени эпатирующим публику «архисмелыми» репликами. Узнав о том, что его собеседница занимается современной сатирой, сын Милосердова мгновенно находится: «Ха! У вас потрясающая профессия. Вы занимаетесь тем, чего нет». Хотелось бы ему ответить так. Сатира есть. Сатиру не отменяли. И не видоизменяли. Ее изменить невозможно. В частности, сделать более обтекаемой и благополучной. И еще одно: сатира никогда ни в какие времена не предназначалась на потребу обывателей. Обыватель не ищет и не любит сатиру. Он обожает беспорядки, в которых его собственное поведение непредсказуемо.
Достоинства и просчеты «Гаража» и выводятся целиком из законов сатиры, из ее взаимоотношений с жизнью, с правдой. В этом фильме есть и блестящие актерские работы, и великолепные открытия сатирических характеров (Аникеева, Кушакова, Карпухин…), и по-настоящему острые, смешные и серьезные эпизоды Но если сужена сфера исследования, если не всегда точен авторский взгляд на людей, если снижены эстетические критерии, то и это неминуемо сказывается на художественных результатах картины.
