Размышления над письмами, поступившими в редакцию после статьи «На «ты» с актером»
В кинозале аплодисменты — редкость. И актер их обычно не слышит. Что же заменит ему эту «обратную связь» со зрителем?
Письма.
Писем всегда много. Письмам всегда рады. Письма подтверждают: да, не зря кипела работа на съемочной площадке. И фильм затронул чьи-то души. Заставил думать, о себе, думать о жизни Фильм принят и понят. Или, наоборот, не понят и отвергнут — тогда письма несут его создателям сигнал тревоги. Письма продолжают авторские размышления. Возражают. Спорят. Их авторы просят совета, обращаются к актеру как к старшему другу, более опытному и мудрому, больше знающему о жизни. Разве не таков художник? Разве не таким по крайней мере должен он быть?
Письма дают пищу для размышлений журналистам и критикам. Многие рубрики в «Советском экране» рождены зрительскими письмами.
Но если говорить о зрительской почте нелицеприятно, честно, нельзя не затронуть и еще одну сторону вопроса. Ко всем ли письмам можно отнестись однозначно восторженно? Все ли они продиктованы интересом к искусству подлинным уважением к тем кого зрители видят на экране? Посудите сами.
Знакомый актер рассказал однажды, как донимают его поклонницы. Рассказал не потому, что хотел похвастаться. Жизнь его вправду стала с некоторых пор нелегкой. Юные и не очень юные кинозрительницы, невесть каким образом выведавшие адрес, подстерегали его утром и вечером у дверей подъезда. Они звонили ему в полночь и долго молчали, выразительно дыша в трубку. Они опускали в почтовый ящик свои фотографии и обещали ждать в восемь вечера у булочной на углу. Они писали строки, исполненные сарказма и язвительности, его жене. Пришлось сменить номер телефона. Но тишина продолжалась ровно неделю — звонки возобновились. В доме актера поселилась нервозность. От звонков вздрагивали. Из дверей выходили, предварительно поглядев в глазок. Бремя известности оборачивалось форменным бедствием.
И из-за чего, казалось бы! Из-за светлого в основе своей чувства — любви! И девушки вроде бы не очень виноваты. Сердцу не прикажешь… Хотя, с другой стороны, может ли это столь трепетное чувство быть еще и таким агрессивным? И уж любовь ли это?
Тогда и подумалось: надо все-таки написать об этой щекотливой стороне нашей любви к кинематографу, о настоятельной потребности иных зрителей непременно установить как можно более тесный контакт со своим кумиром, а иными словами говоря, попросту вломиться в его личную жизнь. Написать не в укор и совсем не в поучение, нет. А просто желая показать, как это порой выглядит со стороны. И пусть каждый сам решит для себя эту проблему…
И была написана, а потом напечатана в «Советском экране» статья «На «ты» с актером» («СЭ» № 12 за 1981 год). И целый год шли в ответ письма. Многие со статьей согласились, многие с ней спорили. Делились сокровенным, доверяли порой свои огорчения, даже боль. Писали о том, как трудно, но и как важно вовремя расстаться с заблуждением, с детскими, по существу, иллюзиями.
Еще и еще раз подчеркну: дело тут сугубо индивидуальное, нельзя всех стричь под одну гребенку. Я и не пытался делать это. Хотелось, как говорится, предложить «информацию к размышлению». А теперь мы располагаем размышлениями читателей той статьи. Вот девушка из 10 «б» полюбила «звезду с экрана». Точнее, полюбила героя, которого сыграл популярный актер. Героя вымышленного, в природе не существующего. Может ли такое быть? Но, напоминает О. А. Савина из Ленинграда, разве не существовала любовь Дон Кихота к Дульсинее? А Пигмалион, который влюбился в мраморную статую? А герои сказок, которые вечно бросаются очертя голову бог знает куда, чтобы добиться благосклонности легендарной красавицы?
Искусство всегда в определенном смысле условно. Не отрицая повседневного здравого смысла, как бы помогает возвыситься над ним. Ведь переживая трагедию Отелло, сочувствуя ему, мы все же стараемся не душить людей в реальности. Герой пьесы Виктора Розова рубит шашкой полированный сервант — и мы разделяем его мальчишеский протест против мещанства, хотя отнюдь не склонны повторять его порыв буквально. Буквальное понимание ситуации искусства далеко не всегда приводит нас к истине. Поэтому, хотя письмо О. Савиной и серьезное, и тонкое, и по-настоящему интеллигентное, я все-таки рискну его оспорить.
Кино необыкновенно близко подошло к реальности. Но это все-таки не реальность, это результат художественного творчества. Прекрасна легенда о мальчике, который десятки раз смотрел «Чапаева» в надежде, что Чапай выплывет. Сопереживая героям, мы можем забыть, что мы в кинозале. Но в какой-то момент мы обязательно вспоминаем, что перед нами все-таки нв зеркальное отражение жизни. Что это искусство, которое всегда что-то концентрирует — для наглядности, убедительности, силы воздействия. А от чего-то абстрагируется.
Тогда лишь мы способны будем воспринимать фильм в целом, а не только один какой-то его пласт — фабульный, или зрелищный, или нравоучительный.
Давайте быть Дон Кихотами в строе души и в помыслах, давайте учиться бескорыстному служению идее. Но если мы не умеем видеть в ветряных мельницах поэтическую метафору, то рискуем попасть в глупое положение. И самое обидное, вовсе не будем похожи в тот миг на Дон Кихота…
Об этом заставляет задуматься, например, письмо Н. К. из Ставрополя. «Ваша статья меня глубоко задела, ведь я одна из тех, кого вы называете «восторженными школьницами». Вы можете сколько угодно потешаться над глупенькими поклонницами, но зачем же трогать любовь?» Н. К. признается, что уже четыре года любит известного актера, «совсем потеряла голову. Альбом про него собираю, но там нечто большее, чем фотографии из фильмов. Там все — во всяком случае почти все. Я узнавала о его личной жизни. Ездила в Ленинград, часами караулила его и незаметно следила. Иногда видеть его, слышать его голос хотя бы с магнитофонных записей и пластинок — для этого я живу. Я верю, я уверена., что когда-нибудь он обратит на меня внимание. Я интересна, красива, наконец, и это знаю сама. И к тому же знаю его привычки…»
Да согласен и я: «трогать любовь» зачем же! Но зачем тогда превращать жизнь любимого человека в пытку? Попробуйте-ка быть счастливым, если за тобой «незаметно следят», «караулят», узнают о личной жизни «все или почти все». И ведь Н. К. не одинока в своих притязаниях. О. Т. из Барнаула так описывает свою любовь к тому же актеру: «Сначала это проявлялось бурно. По ночам я плакала, грустила. Теперь это перешло в тихую печаль. Я не могу побороть это чувство, которое слишком сильно вкоренилось в меня. И я хочу стать актрисой. И тогда он будет совсем близко от меня. Я буду актрисой, и он все равно будет моим. Во что бы то ни стало».
Как видите, здесь уже не хрупкая мечта об идеале, воплощенном в экранном образе, а вполне последовательная программа практических действий! А если у актера есть семья? И своя любовь? Об этом, наверное, знает Н. К., раз у нее в альбоме «почти все». Как тут быть? Не хочется ранить высоких чувств, но надо ведь подумать и о кумире, товарищи влюбленные, пощадить его.
И не могу согласиться с О. А. Савиной из Ленинграда, сравнивающей подобные переживания с чувствами Татьяны Лариной. В такие годы не рассуждают, пишет она, защищая первое чувство, такое безнадежное. Предположим. Но ведь в том не только счастье, а и беда возраста. Поэтому, ценя непосредственность первых порывов мы все делаем, чтобы юность научилась еще и рассуждать. И суровые уроки, которые преподает подчас жизнь, помогают человеку взрослеть, оберегают от испытаний более жестоких.
Да и не совсем это верно, мне кажется, что «в такие годы не рассуждают». Все тот же здравый смысл, простое чувство юмора и в самом нежном возрасте способны оберегать от благоглупостей. А. С. из Одесской области считает, что статья «На «ты» с актером» помогает взглянуть на себя со стороны. «Влюблялась я в актеров почти после каждого нового фильма… Мне смешно и грустно сейчас вспоминать об этом. Но хочется найти и объяснение такой любви. Каждой девчонке хочется иметь сильного и смелого, умного и находчивого, нежного и верного спутника жизни (такие сейчас встречаются чрезвычайно редко). Прочитав интересную книгу, она выбирает себе любимого героя, дорисовывая его образ в своем воображении. Это кумир. И вдруг, увидев на экране своего принца, воплощение своих мечтаний, она влюбляется в него. И если книжного героя не существует, то актер, сыгравший роль, живет где-нибудь в Москве или Ленинграде, ему можно написать. Вот отсюда и начинаются нескромные признания и предложения, просьбы и упреки, настойчивое желание «познакомиться поближе». Но автор статьи бесспорно прав: кроме желания нужно иметь и голову на плечах».
«Только не нужно смеяться над этими сентиментальными и мечтательными девушками, — добавляет Л. Л. из Витебска. — Ведь никто не смеется над Ассоль из поэтичной сказки А. Грина, которая так долго ждала своего капитана. Нашим девушкам значительно сложнее. В жизни совсем не каждой удается встретить своего отважного, смелого и красивого капитана, а на экране — пожалуйста, их сколько угодно. Так что не судите уж очень строго».
И не нужно судить строго. Вообще не нужно судить в смысле осуждать. Не для того наш разговор. Его цель — пригласить подумать о чувствах и душевных порывах, повторяю, очень индивидуальных. И я не хочу сказать, что они обязательно смешные или стыдные. Во многих случаях в них, несомненно, есть и высота и благородство. Если любовь к киногерою поможет человеку стать лучше — да славится такая любовь!
А говорю я о тех случаях, когда деятельная натура любящего потребовала от него каких-то практических шагов. Именно здесь хорошо бы остановиться и подумать. Именно здесь необходим (вслушайтесь в это слово: необходим, то есть его нельзя обойти) здравый смысл. Иначе высокое чувство выродится в ту самую назойливую осаду своего «объекта», о которой, спасибо, так откровенно написали некоторые из читательниц. Когда Ассоль устав ждать, переходит к атаке она, согласитесь, теряет романтический ореол.
Еще я пытался напомнить, что не нужно путать интерес к греческому профилю актера с интересом к искусству. Собирание фотооткрыток — с познанием кинематографа. Хотя одно, разумеется, не исключает другого.
Наверное, о природе любви, что ежечасно вспыхивает в кинозалах, надо думать и самому искусству — оно ведь умеет воспевать не только любовь к Прекрасной даме и Прекрасному принцу. Кино — не только сладкая греза. Его долг — помочь человеку вовремя повзрослеть. Прийти от романтической Ассоли к постижению любви Анны Карениной и Катюши Масловой, шолоховской Аксиньи и феллиниевской Кабирии. Научить видеть прекрасное не только тогда, когда оно очевидно, ибо оно бывает глубоко спрятано в душах и судьбах людей. И только в момент, когда человек откроет, поймет и душой примет смысл расхожей фразы: удивительное рядом, — тогда только он может сказать, что готов к настоящей, реальной, из жизни, а не из сказки любви.
Мне остается поблагодарить всех читателей, которые прислали свои очень разные, очень заинтересованные и искренние письма, содержащие слова критики, а также слова признательности.
В. КИЧИН
