Я не помню, как она появилась на студии. Других девочек, пробовавшихся на главную роль в фильме «Голубой портрет», помню, а ее нет. Верно, стояла незаметно где-нибудь в сторонке и, как всегда, внимательно наблюдала за всеми, ни взглядом, ни жестом, ни словом не выдавая, что происходит с ней самой. Впервые я увидел ее на экране, когда смотрел кинопробы, и сразу был покорен детской непосредственностью, проникновенностью и лиризмом, светлым и грустным взглядом, в котором чудилось что-то словно загаданное самой природой и не разгаданное до сих пор.
Потом режиссер Г. Шумский познакомил меня с нею в коридоре «Мосфильма». Передо мной стоял ребенок одиннадцати лет, очень худенький, в нейлоновой синей курточке, не по росту длинной, и в сером шерстяном платке. Экранный образ не соответствовал бы жизненному, если бы не голубые глаза да растерянная задумчивость. Выглядела она значительно младше, чем на экране.
Наступил период сомнений. Мы с режиссером оба понимали, что ведущей в дуэте двух маленьких героев должна быть девочка живая, жизнерадостная, решительная, с зачатками будущего прагматизма, а этом возрасте еще находящаяся в остром противоречии с романтическим мироощущением и детским максимализмом; девочка, которая легко, непринужденно могла войти в чужую жизнь, сломать настороженность одинокого мальчика.
На пробах невозможно было понять, сможет ли Дарья сыграть этот сложный характер, его эмоциональные перепады. Оставалось только поверить, как поверил Г. Шумский, поверить непосредственности, внимательному взгляду, скрывающему сильное желание сниматься, и еще чему-то такому, что таилось в этих глазах неразгаданным, и что, возможно, является духовной сущностью отрочества; а потом снять картину по порядку, от начала до конца, чтобы дети прожили эту жизнь, а не сыграли. Дарья провела свою роль на совсем не детском накале страстности, убежденности в правоте своей героини, той убежденности, которую дает только полное слияние с образом, когда даже неправота становится убедительной, потому что она твоя.
Теперь часто можно услышать кокетливое: «Я совсем не думала стать актрисой, я мечтала о медицинском или архитектурном, лишь случай…» Случай, он, конечно, повелевает. Но что ты, одуванчик, который не ведает, куда его занесет?! Мне по душе ее целеустремленность. Дарья всегда хотела сниматься и не скрывает этого, пробовалась на другие картины. Дома ее отговаривали, но когда в класс зашел второй режиссер нашей картины и попросил встать нескольких мальчиков и девочек, на которых указал, она встала сама и в числе других получила приглашение на студию, прошла весь предварительный марафон, а потом с блеском сыграла главную роль. Так кажется не только мне, но и другим, потому что на ежегодном молодежном фестивале «Мосфильма» и на Всесоюзном молодежном фестивале в Киеве она получила призы и дипломы за лучшее исполнение детской роли.
А потом в картине И. Авербаха «Объяснение в любви» она сыграла эпизод, девочку на пароходе, детскую незабвенную любовь Филиппка, возникающую из романтической дымки времени, когда не помнится ни слова, а может, и слов не было, а были только взгляды, движения, повороты, скользящая рука, пронизанный солнцем, словно бесплотный, образ…
Следующей была роль в детективе «Похищение «Савойи». Роль, на мой взгляд, статичная, формальная, без всякого душевного развития, находящаяся сбоку от сюжета, роль, в которой психологичность не идет дальше высунутого языка при знакомстве с мальчиком.
Даром такое не проходит.
Роль в сценарии «Прилетал марсианин в осеннюю ночь» была написана для нее, картину снимал Г. Шумский. И снова сомневался, брать ее или нет, теперь уже совсем по другим причинам. Ушла, словно вода в песок, ее искренность, естественность. Так, во всяком случае, казалось. И надо было видеть, с какой настойчивостью и упорством, с какой обжигающей душу самоотдачей, как мучительно Дарья прорывалась… к самой себе. Она хотела быть такой, какой мы ее видели.
Однажды мы шли с ней со студии. Сыпал мелкий дождик. Даша натянула капюшон и, посмотрев на меня из его полумрака сказала:
— А вам не кажется, что дождь — это погода для души?
— Да, пожалуй, — согласился я, и мне стало грустно смотреть на это засеребренное в кругах света у московских фонарей пространство, и я подумал, что Даша все-таки осталась прежней…
Сейчас Дарья снова снимается в эпизоде, играет юношескую, незабвенную любовь Ломоносова. Но ведь она уже это играла, только в другую историческую эпоху. Что это? Повторение пройденного? Но повторять уроки надо в школе, чтобы лучше запомнилось, а в искусстве повторять значит повторяться.
Написал все это и подумал: о ком я лишу? О ребенке, которому нет еще и пятнадцати. Ведь можно было просто ограничиться восклицаниями: эти милые, милые дети! Но как дети требуют серьезного к ним отношения, так и юные актеры, не защищенные еще ничем, с обнаженными чувствами, требуют от нас осторожности, деликатности и самого напряженного внимания к их душе, ибо душевные переживания, духовная перестройка, начинающаяся в этом возрасте, и формируют настоящего актера и человека.
Творческая судьба Дарьи Михайловой только начинается. Найдет ли она себя, найдут ли ее, не знаю… А пока в памяти моей последним остается такой эпизод…
Картина закончена. Прощальный вечер в Ялте, где шли съемки. Идем по набережной: Г. Шуйский, оператор Г. Беленький, художник В. Петров и я. Моросит дождь. Впереди, засунув руки в карманы курточки, идет Даша, мимо на моноцикле (это такая штука об одном колесе) проезжает Костя, наш главный герой, за ним с криком бежит Коля, его верный друг и соратник в кино и жизни. Люди смотрят на них и удивляются. Мы не удивляемся, привыкли. Впереди мерцает глупыми диснеевскими глазами мокрый, точно вылезший из воды осьминог, приглашая покататься; но на этот раз Даша, проводившая все вечера на аттракционах, не рвется туда. Мы идем и молча слушаем, как шумит рядом море, мы молчим, нам светло и печально. Может быть, оттого, что съемки закончены и пора уезжать, а может, просто оттого, что дождь — это «погода для души»…
А Дарья все уходит по набережной, не заметив, что мы остановились и смотрим ей вслед.
Оглянется?
А. АЛЕКСАНДРОВ, кинодраматург, лауреат Государственной премии СССР
