Олег СУЛЬКИН
О замечательном советском хирурге Святославе Николаевиче Федорове, директоре Московского НИИ микрохирургии глаза, профессоре, докторе медицинских наук, члене-корреспонденте АМН СССР, уже давно пишут очерки и статьи, а недавно вышла интересная книга о нем и его сподвижниках. И вот свое слово сказали — наконец-то!—кинематографисты. Взяться за перо побудил меня небольшой документальный фильм «Школа Федорова» (совместное производство ЦСДФ и Словацкой студии в Братиславе. Сценарист А. Захаров, режиссеры В. Андреанский и О. Уралов, оператор И.Фрэз).
Порой медицина, особенно хирургия, подается с экрана излишне романтично и пышно, «люди в белых халатах» священнодействуют, колдуют под дикторский текст, изобилующий красивостями… Здесь же все строго, сдержанно, текст точный, сюжет конкретный.
Авторы фильма рассказали только об одной, но чрезвычайно важной сфере деятельности С. Н. Федорова и его коллектива — о международном сотрудничестве, взяв в качестве примера деловые связи с коллегами из Чехословакии. И фильм получился.
Признаюсь, смотрел ленту и вновь остро переживал чувство причастности к происходящему на экране (особенно когда хирург представал в деле, во время операции), и в мозгу начинала прокручиваться другая лента, из фильмотеки памяти…
Больше пяти лет прошло… Журналистская тропка привела тогда к порогу глазной клиники. Собирал материал для статьи о достижениях советских медиков, встретился и с Федоровым. Он говорит энергично, весело. Изложил суть своего смелого, вызывавшего тогда споры и сомнения метода по хирургическому исправлению близорукости. Быстро глянул на мои очки: — Сами-то хотите избавиться от этих… костылей?
— Надо подумать, Святослав Николаевич, —осторожно сказал я, уходя от ответа.
— Обдумайте и приходите.
Легко сказать! Промучился недели две. Места себе не находил. Неужели возможно: вот так, годами носить очки, а потом разом их снять? А вдруг…одно неловкое движение хирурга — и… Ведь никто не застрахован от неудач. А тут зрение. Одно дело — когда слеп или слепота неминуема. А здесь совсем другое: в очках вижу нормально, они мне, как уверяют окружающие, даже идут. От добра добра не ищут. Но, с другой стороны, из полутора тысяч таких операции, сделанных Федоровым, ни одного случая ухудшения, в 97 процентах случаев удалось полностью избавить людей от близорукости (на сегодняшний день таких операций сделано уже свыше десяти тысяч). И я решился…
На экране — глазное отделение клиники в Братиславе. Его возглавляет профессор Золтан Олах. В глазах пациентов, с которыми он мило беседует, хрусталики, полученные из Москвы. «Я был уже два раза слепым, — заметно волнуясь, говорит один из пациентов. — Вы меня дважды оперировали, — обращается он к доктору Олаху, — и это вам отлично удалось. Я вижу… Свободно хожу по улицам».
Искусственный хрусталик… Первое крупное изобретение Федорова. Сейчас словосочетание это привычно, вошло в обиход. А какую бурю вызвало в свое время сообщение, что некий молодой хирург, да еще на «периферии», оперировал 12-летнюю девочку, которая из-за врожденной катаракты не видела с двух лет, поставил ей самодельный пластмассовый хрусталик взамен природного, и она — невероятно! — стала видеть. Как долго пробивал Федоров свой метод, преодолевая косность и рутину, а то и зависть некоторых маститых, чью «монополию» он невольно нарушил! Поражает его целеустремленность, умение концентрировать вокруг себя людей мыслящих, увлеченных, честных. Такие вот энтузиасты помогли Федорову бескорыстно, «за так» изготовить первые образцы хрусталиков, ныне поставленных на поток, являющихся гордостью советской научной мысли и технологии. Хрусталик Федорова — Захарова запатентован в пяти странах, ряд фирм приобрели на него лицензии. В числе многих других научились делать эту операцию и чехословацкие офтальмологи.
Как не быть довольными доктору Олаху, его коллегам и пациентам?
… А тогда, в день приема, нас было трое. Кроме меня, 42-летний летчик-испытатель и студентка из Ашхабада. Шутим, чтобы скрыть волнение. Каждый не раз уже приходил в лабораторию Федорова, где нас обследовали, проводя сложнейшие математические и оптические расчеты.
— Врачи с трудом допускают к полетам, —жалуется летчик.— а я хочу летать.
Девушка носить очки категорически не хочет: не идут.
В операционной укладываюсь на стол. В глаз (операцию делают сначала на одном глазу, а через неделю на другом) закалывают капли: местная анестезия. Заучит веселая, мелодичная музыка. Пытаюсь с ее помощью расслабиться. Трудновато, это вам не дискотека. Подходит Федоров с помощниками, здоровается, явно меня подбадривая. Усаживается рядом, руки помещает в специальные подлокотники. Операцию хирург делает под микроскопом. И вот к глазу прикасается нож…
Любопытнейшее место фильма «Школа Федорова» — рассуждения Святослава Николаевича об экономичности, эффективности передовой медицины, «эффективности гуманизма». Кое-кого может покоробить прагматизм его аргументации: «рентабельность», «себестоимость», «прибыль» — ведь о людском здоровье речь. Быстро и хорошо лечить — не только гуманно с позиций абстрактного добра, но и чрезвычайно выгодно экономически в масштабах страны, убежден Федоров.
— Вся футбольная команда должна забивать голы, — весело говорит Федоров. Его собеседник — Милан Изак, доктор из Словакии. О чем речь, о спорте? Нет, о бригадном методе в медицине, московский хирург — его страстный сторонник и пропагандист. Правоту идеи он доказывает практически. От начала до конца больного в его клинике пользует одна «команда» врачей. Плюсы? Коллективная и более высокая личная ответственность за исход операций и лечения. Возможность четкой сравнительной оценки работы хирургов Результаты? Пропускная способность стационара возросла в три-четыре раза. Резко уменьшилось количество осложнений. На очереди еще одно смелое новшество — автоматизированная операционная линия «Прозрение», основанная на принципе конвейера.
Операция началась: первое ощущение — не больно. Так, как если соломинкой осторожно провести по тыльной стороне ладони. Только… страшновато. Музыка уже не вселяет бодрости. Перед глазами поплыли цветные круги. Но через пять минут все закончилось. Накладывается повязка — только для того, чтобы в глаз не попала пыль по дороге домой.
Проходит три-четыре часа, и вот — о чудо! — я начинаю видеть все четче и резче. На вторую операцию иду уже спокойно.
Вернулся в строй летчик. Уехала в Ашхабад счастливая девушка. Через две недели очки мне были не нужны. Вот так.
Мне довелось однажды провести день рядом с Федоровым. Обычный его трудовой день. Пациенты, посетители, коллеги, заседания, телефонные звонки. Я просто сидел рядом и наблюдал. Но устал безмерно, будто камни ворочал. А Федоров? Бодр, неутомим, энергичен. Вслед за поэтом мог бы он сказать: «И лишь тогда мне наслажденье жизнь, когда в борьбе проходит каждый день». Документалисты верно почувствовали и передали главное в его натуре. Подвижничество, распахнутость, открытость для всех. Уникальность его института в том, что он не хочет быть уникальным. Федорову органически чуждо стремление создать вокруг себя ореол незаменимости. 23 подшефные клиники в стране, множество учеников и последователей во многих странах мира.
Как-то американский хирург Ричард Траутман скептически сравнил операцию Федорова с «русской рулеткой»—рискованной для жизни забавой. В ответ хирург пригласил Траутмана и других «неверующих» посетить московскую клинику.
… Сейчас в США у Федорова более 2 тысяч последователей.
Один из тех. кто стал делать операции «по Федорову» — уже знакомый нам по фильму доктор М. Изак. Он начал имплантировать хрусталик в 1979-м, когда в ЧССР против метода выступали 90 процентов его коллег. А уже год спустя почти половина чехословацких офтальмологов перешла в стам сторонников Федорова.
Операцию я описал. Статья называлась «Я выбрасываю очки». Ев напечатали. Пошли письма. Вот их главный мотив. В мире около миллиарда близоруких: таких кудесников, как Федоров, пока еще намного. Надо ли бить во все колокола, пока еще не каждому нуждающемуся гарантирована помощь?
Вот что писал в «Правде» С. Н.Федоров:
«Говорят: что же, мол, будет, если миллион читателей узнают о новом пусть и прогрессивном, но медленно входящем в широкую практику? Да у клиник очереди возникнут! Естественно, возникнут. И вынудят нас пошевелиться…»
Лишь один кадр в фильме «Школа Федорова» обозначит сферу досуга Святослава Николаевича. Мы увидим его верхом: лошади, конный спорт — это давняя любовь. Как, впрочем, и многое другое, что осталось за кадром, —лыжи, плавание, шахматы, охота, каждое утро — занятия с двухпудовой гирей. Журналист А. Аграновский вспоминал, как на пляже в Туапсе Федоров выжал стойку на руках и так, на руках, пошел к воде. Это ведь тоже часть «доказательства по Федорову», жизнь для него немыслима без борьбы, борьбы с рутиной ленью, предрассудками, болезнями, чужими и своими тоже (мало кто знает, что в юности ему ампутировали ступню: попал под трамвай).
Что еще добавить?
Помнится, как-то Федоров показал мне шуточный рисунок его друга, художника-любителя. У входа в клинику — огромная очередь «очкариков». Выходя из другой двери, люди выбрасывают ненужные им после операции и лечения «костыли». В центре — огромная гора очков. И надпись: «Будущее».
