Когда С. А. Герасимов на учебном занятии курса читал мой сценарий «Дочки-матери», я сидел на задней скамье, рядом со студенткой, назначенной на главную роль в фильме. У нее были длинные волосы и рысьи глаза. Как часто уже случалось, но прошествии некоторого времени после окончания работы сценарий производил на меня тягостное впечатление, и я время от времени с отвращением мотал головой. Позже эта студентка, Люба Полехина, сказала Герасимову: «Рядом сидел какой-то товарищ и все время мотал головой, ему не понравилось». Сама же она, слушая, прослезилась. Мне подумалось, что она наивна и сентиментальна.
По мере того, как я ее узнавал, она последовательно и планомерно меня удивляла.
На первой репетиции удивила своим твердоватым провинциальным говорком. Он делал забавно контрастным ее сосуществование с Иннокентием Смоктуновским, который репетировал роль человека, во всех отношениях ей противоположного.
На первой съемке удивило ее совершенное спокойствие перед камерой. «А я не боюсь камеры,— говорила она.— Мне все равно, есть она или нет».
На следующих съемках удивило то, как ее натура совпала со всеми особенностями характера героини. Именно натура. Правда, помимо всего прочего, поначалу мне показалось, что Люба так же, как и моя героиня, прямолинейна и нетерпима. Вскоре я понял, что в этом ошибаюсь. В жизни ей довелось испытать многое. До поступления в институт, когда она работала дворником, ей приходилось сталкиваться с такими субъектами, что можно было и ожесточиться. Она осталась добра и открыта дружбе. Я испытал это даже на себе.
Как-то на съемках в Свердловске она ухитрилась заметить, что у меня тусклое настроение. Она уговорила меня походить по городу — не хотелось, но пошел. Завела в буфет, угостила кофе я бутербродом — именно она угостила. Постепенно настроение упорядочилось, и все прошло.
Затем я убедился, что в работе Полехина ничуть не наивна и не простодушна. С нею режиссер, пожалуй, меньше репетировал, чем с другими актерами. У нее есть способность жить в роли, ничего не пропуская. Она подробно и точно реагирует на все, что происходит вокруг нее, она подробна и точна во взаимоотношениях с партнерами. Зрители, скажем, едва ли заметят вот что. Когда Смоктуновский, пошучивая и веселясь, болтает: «Чехов? Это фельетонист, что ли?..» — Полехина где-то на втором плане рассмеялась и показала на него пальцем — точно так, как и должна отнестись к этой шутке девушка, воспитанная детдомом и ПТУ.
Мы знаем кинематограф «типажный», где исполнители ролей подбираются по признакам внешней выразительности. Со временем, возможно, утвердится кинематограф внутренней тнпажности, когда для исполнения роли будут искать родственную человеческую натуру.
Еще раз Люба удивила меня в учебной студенческой работе по рассказу Тургенева. Она играла гордую красавицу крестьянку. Роль совсем иного характера. Она держала перед собой блюдце чая, грызла сахар-рафинад и безмятежно, царственно улыбалась… Здесь были другие актерские приспособления, другое, ярко комедийное существование в роли. Трудно предвидеть, какие стороны актерского и человеческого таланта в ней еще не раскрыты…
Александр Володин
