крупным планом
Эльга ЛЫНДИНА
Когда случаются у нее свободные от съемок дна, она уезжает в Ленинград. Минует шумные, кипящие многоголосием кварталы родного Невского проспекта и сворачивает на набережную Фонтанки. К театру, куда она приходит теперь как обычный, самый обычный зритель. Вместе со всеми заходит в зал, ждет последнего звонка и наступающей вслед за тем той особенной тишины, которая всегда предшествует началу очередного спектакля в Большом драматическом театре имени Горького…
Этот порог она когда-то переступила счастливой ученицей студии, открытой при театре под руководством Георгия Товстоногова. Студийцы участвовали в спектаклях театра, и Валентина Титова выходила на сцену вместе с Евгением Лебедевым и Ефимом Копеляном, Владиславом Стржельчиком н Сергеем Юрским, Кириллом Лавровым я Олегом Борисовым. Она играла Олимпиаду в студенческой инсценировке горьковской повести «Трое». Готовилась к выпускным экзаменам. Репетировала главную роль в спектакле «Еще раз про любовь». И не предполагала, что вскоре кинематограф, дотоле чужой, незнакомый ей мир съемочной площадки властно войдет в ее жизнь, захватит навсегда, заставив отказаться от театра, уехать из родного Ленинграда, станет ее реальной актерской судьбой.
Валентина Титова не предполагала этого даже тогда, когда была неожиданно приглашена на кинопробы в фильм «Метель» и узнала, что утверждена на главную роль в этой картине, считая предстоящую работу лишь эпизодом в своей биографии.
Она трудно привыкала к кинокамере. К строго очерченному пространству съемочной площадки. К бесконечным изматывающим дублям. «Работала почти вслепую», — так теперь вспоминает об этом актриса, снявшись более чем в двадцати фильмах.
Помогали навыки, которые вчерашняя студентка успела обрести, работая в творческой атмосфере Большого драматического, помогала жестокая и жесткая требовательность к себе, которую воспитывал и в актерах н в студийцах Товстоногов. Помогало привитое им правило — стремиться прежде всего обнаружить «природу чувств» своего героя.
Она впервые явилась на экране трогательно-задумчивой пушкинской Марьей Гавриловной с ее «тихой благородной стройностью в обращении», потаенной, страстной мечтательностью и воистину «романическим воображением», которые и влекли ее юную душу к поступкам необычайным, к любви исключительной, непременно жертвенной.
В первой роли Валентина Титова была не просто непринужденно свободна и естественна — нынче зрителя не удивить достоверностью и правдивостью актерского дебюта. Она сыграла любовь придуманную, скорее желание любить, нежели истинное чувство. Эта потребность в любви и заставила Марью Гавриловну увлечься бедным армейским прапорщиком и бежать с ним из родительского дома, как и положено героине французских романов, на которых она была воспитана. Сыграла Титова и разом повзрослевшую девушку. Реальность оказалась ничуть не похожей на прежние мечты, подсказанные пламенным воображением ее героини. Эта реальность и разрушила ее придуманный, эфемерный мир.
Успех в первой кинематографической роли, к сожалению, имеет и оборотную свою сторону — так случилось по крайней мере с Валентиной Титовой. За молодой актрисой немедленно закрепилась репутация героини на «костюмные» роли, способной тонко и ненавязчиво передать кроткий женский стоицизм, мягкую сдержанность в выражении чувств, обаяние женственной натуры, признающей простые и ясные истины.
Между тем Титова мечтала (и сейчас мечтает) о совершенно ином. Еще в годы учебы в студии она стремилась к характерным ролям, не случайно избрав для выпускной работы Олимпиаду… Она стремилась к остроте сценического рисунка. Она искала заразительную легкость, репетируя водевиль, и аскетическую строгость — в высокой драме. Она менее всего ожидала, что своим дебютом будет вписана в рамки определенного амплуа, с которым теперь ей придется бороться, обретая себя такой, какой виделась когда-то педагогам в театральной студии.
Кинематограф упорно предлагал ей вариации на тему, четко обозначившуюся в дебюте. Такими были и ее работа в многосерийной ленте «Щит н меч» и ее Мари в картине «Возвращение к жизни». Снималась она и в других фильмах, где более или менее успешно тиражировались все те же черты характера, близкие Титовой.
Однако за внешней сдержанностью актрисы скрыта немалая воля и настойчивость в достижении цели, что, кстати, ощутимо даже в ее кротких, отрешенных героинях. И Титова смело обращается к ролям, которые возвращают ее к поискам творческого многообразия, позволяют раскрыть неиспользованные артистические возможности. Она успешно пробует себя в бытовой комедии, в гротеске.
У Титовой есть работы, которые она ласково и в общем довольно точно называет «капельки». Эпизоды. Иногда совсем крохотные. Несколько планов. Здесь, на этом предельно суженном плацдарме, Титова является неожиданной, необычной, отказываясь от пастели, растушевки, стремясь к ярким краскам, чтобы остаться в памяти зрителя не проходным персонажем, но живым, определенным в своем характере действующим лицом.
В «Сентиментальном романе» она лишь дважды появляется на экране. Без текста. Играет жену прокурора Городницкого, красивую, изящно и дорого одетую, на первый взгляд вполне благополучную и удовлетворенную своей участью женщину. Но вот лицо ее… Она молчит, слушает мужа, его отца, его брата, а за этим — внезапная боль, прорвавшаяся во взгляде, боль, рожденная прозрением, трезвой оценкой происходящего на ее глазах. И на вокзале, во время отъезда семьи Городницких, она тоже будет молчать, принимая в свой дом Зою, заведомо зная, что тем самым разрушает этот дом, окончательно теряя мужа… Титова рассказывает о трагически незащищенном чувстве, о его обреченности. Рассказывает молча.
Бегство от себя — той, какой принято ее снимать, — в наибольшей степени нашло свое выражение в последних работах Титовой. А если вернуться немного назад — в роли Фреды, в экранизации «Опасного поворота» Дж. Пристли.
Медленно, так медленно открывается зрителю самое существо Фреды, её тайное тайных, которое она благоразумно укрывает подальше от людских глаз. Хищная, по-своему ущербная женщина, затаившая и боль оскорбленного самолюбия, и горечь несвершившихся надежд, и постоянную прочную нелюбовь к тем, с кем делит свой досуг, свой дом, свою постель. За светской холодностью и выдержкой, за утонченной любезностью прячутся злоба, агрессия, желание любой ценой утвердить себя, ведущее в итоге к внутреннему опустошению.
Несколько позже Титовой выпал случай сыграть Елену Тальберг в экранизации булгаковских «Дней Турбиных», где сильно н проникновенно прозвучал мотив обреченности чистоты в мире лжи и суетной фальши.
Сегодня актриса все с той же настойчивостью продолжает свой поединок, свою борьбу за право быть разной. И в роли-«капельке», одной из последних своих работ в картине Георгия Дайелия «Мимиио». И в экранизации повести Юрия Трифонова «Обмен», где она играет Лину (в повести эта героиня называлась Леной).
В павильоне киностудии имени М. Горького заканчивались ночные съемки фильма о Карле Марксе, где Титова играет роль Эммы Руге, одной из тех, кто незадолго до революции 1848 года помогал Марксу в издании газеты. Прямо со студии актриса торопилась к вильнюсскому поезду, чтобы успеть к вечерней смене на съемки «Обмена». Она говорила мне о своей героине Лине, пытаясь отстоять ее, понимая, что иначе не сможет сыграть эту женщину с ее убогим, жалким миром, в котором над всем превалируют слова «я», «для меня», «мое». «Нет, нет, не говорите мне о ней ничего плохого, — попросила Титова. — Сейчас я самый страстный ее защитник. По-другому я не умею…» Титова действительно принадлежит к тем актрисам, которые не могут играть, не поняв свою героиню.
Титова рассказывала о своих партнерах Вие Артмане и Гирте Яковлеве, работать с которыми для нее большая радость. Слово «трудно» лишь однажды промелькнуло в ее рассказе. В связи с маленькой дочкой Лизой, которая недавно снялась вместе с мамон в фильме «Мимиио» и произнесла там «целую фразу»: «Мама, иди, а то каша пригорит…» После съемки Лиза, удостоенная шоколадной медали от режиссера Георгия Данелия, задумчиво поделилась с мамой: «Очень трудно быть артисткой…»
Титова вспоминает об этом с улыбкой. Задумываясь, вероятно, о том, как много стоит для нее за словами девочки.