Александр МАРЬЯМОВ
Призвание не лимитировано временем. Никогда не рано, но и никогда не поздно. Как у кого.
Мерное жужжание домашнего проектора, полотно небольшого экрана, высвеченное на стене, негромкая музыка в динамиках магнитофона — всего лишь эскиз большого кинематографа, комнатная его модель.
Впрочем, с модели на планер… Помните? Дальность полета вовсе не соразмерна размаху крыльев. Здесь иные параметры: точность расчета, талант, вдохновение.
В эскизах творчества нужно разглядеть картину человеческого призвания.
— За пять фильмов, которые я сняла за последние годы, мне было присуждено двадцать четыре приза, — говорит Клавдия Ивановна Баранова, в прошлом бухгалтер, а ныне пенсионер. Впрочем, нет — режиссер, оператор, сценарист, монтажер, звукооформитель.
Сегодняшняя ее профессия — кинолюбитель. Сопоставление двух этих слов само по себе парадоксально. Они как бы взаимоисключают друг друга. Однако я намеренно сближаю разнополюсовые заряды, чтобы замкнуть цепь.
Странно уезжать в путешествия налегке. Радоваться открытиям, сидя в маленькой, уютной квартире в Москве, у Речного вокзала, в нескольких троллейбусных остановках от метро.
Книжный шкаф, стол с домашними пирожками, неширокий диван, аромат крепкого, свежезаваренного чая… Сел в кибитку и поскакал из Москвы в Петродворец, к его чудо-фонтанам, к прозрачной чистоте его архитектурных ансамблей. Или в Карелию. К озерам, в край олонецкой красы, в заповедные места северной природы, к народным умельцам, известным ныне во всем мире.
За окном вечер. Неяркие фонари вдоль тротуаров, корпуса многоэтажных домов. А здесь свет и солнце. Иной ракурс взгляда и иные просторы — в луче кинопроектора, упершегося в простыню экрана, раздвинувшего габариты комнаты к далеким и ярким горизонтам.
— Я тридцать лет проработала бухгалтером, — рассказывает Клавдия Ивановна.— Из них пятнадцать на стройках Севера. Глаза вот износила. Вижу плохо. А ведь операторская работа зоркости требует. Может, поэтому я медленно снимаю: примеряюсь долго, ищу, натуру выбираю, нужного освещения дожидаюсь со старческим упрямством. Да и жанр я себе выбрала такой спокойный, что ли, стараюсь снимать природу, видовые фильмы. Еще Швейк говорил, что лучше всего снимать вокзалы: они, мол, стоят.— Она задумалась и, улыбнувшись своим мыслям, поправилась:— Однако нет. Природа-то всегда в движении…
Вот уже пятнадцать лет Клавдия Ивановна Баранова ни разу не вышла из дома без кинокамеры. В магазин ли, по делам или в гости — не важно: «А вдруг что-нибудь интересное в дороге встречу? Ведь не прощу себе, если провороню. На старости лет я научилась смотреть на все как бы сквозь глазок кинокамеры, вот ведь как бывает…»
Как и большинство кинолюбителей, Баранова снимает восьмимиллиметровой камерой. Она очень удобна, легка и надежна. Да и пленка более доступна. А ведь Клавдия Ивановна привыкла все делать сама: и снимать, и проявлять, и монтировать.
— Искусство требует жертв, — улыбается она.— Моя пенсия почти целиком уходит на оптику, реактивы, пленку. Но зато я ни одной копейки не потратила пока на лекарства. Кино поддерживает во мне молодость — я много путешествую, постоянно в движении. Так что затраты материальные вполне окупаются здоровьем. А в моем возрасте, согласитесь, это совсем не плохо.
В 1967 году Баранова сняла фильм «Времена года». Эта лирическая видовая лента на музыку Шопена была отмечена дипломом на Всесоюзном фестивале, с успехом демонстрировалась по телевидению в Польше, Венгрии, Югославии, Болгарии, Чехословакии.
— Видовые фильмы — это, как правило, импровизация, — рассказывает Клавдия Ивановна.— Я не пишу сценарий заранее, потому что всего предугадать нельзя. Я вынашиваю идею и стараюсь наполнить ее содержанием, тщательнейшим образом отбирая кадры будущей ленты.
И все же следующий фильм Барановой не был импровизацией. Ему предшествовали долгие поиски, размышления, копание в музейных архивах, документах. Всего двадцать минут длится фильм на экране, но Клавдия Ивановна работала над ним два года: слишком уж дорогой оказалась тема, выбранная ею.
К 100-летию со дня рождения В. И. Ленина она решила снять картину о Разливе.
Несколько раз приезжала она сюда — бродила по берегу озера, по окрестным лесам, многие часы проводила в небольшом мемориальном музее. Она мечтала, чтобы зрители увидели на экране Разлив таким, каким видел его Ленин. Как бы вдохнули воздух революции, которым дышал Ильич, скрывавшийся здесь в последнем подполье. Баранова изучала и переснимала фотодокументы, которые затем стали прологом к этому фильму, получившему первый приз на Московском фестивале кинолюбителей.
После «Разлива» Клавдия Ивановна показала на конкурсах еще две картины — «Фонтаны Петродворца» и «Олонецкая краса» — поэтичные и зрелые работы, отмеченные призами на международных конкурсах любительских фильмов.
Есть у нее еще одна работа, небольшой этюд, длящийся всего пятьдесят девять секунд. Называется он «Пирог с черникой». Кинолюбители окрестили его «вкусной картиной». Да и я, честно говоря, глядя на экран, глотал слюнки: очень уж аппетитно, с юмором и озорством сделала Клавдия Ивановна эту крохотную ленту.
— Это так, для души, — смеется она.— Чтобы знали, что я не только кинолюбительством занимаюсь, но и пироги умею готовить. Свои, фирменные…
Просто даже не верится, что за плечами Клавдии Ивановны долгая и не всегда легкая жизнь, что многое повидала она и пережила на долгом своем пути. И теперь она постоянно в дороге, в поиске, в труде: невысокая пожилая женщина с операторским штативом на плече, с кинокамерой, с неизменно доброй улыбкой близоруких глаз за стеклами очков.
— Мой первый фильм назывался «Времена года», — говорит она.— Я снимала его весной, летом, осенью и зимой… Как, впрочем, всегда снимаю, во все времена жизни. Потому, что настоящая увлеченность не позволяет душе лениться, подразумевает работу, от которой нельзя устать…
Кадры из фильмов: «Олонецкая краса», «Времена года»
