Наталья ОРЛОВА
Фото Виктора Полукеева и Марка Падвы
Режиссерский сценарий — руководство к съемкам. В нем предусмотрено все: количество метров пленки, расходуемой на каждый кадр, шумовое оформление, чередование съемочных объектов и, конечно, распределение ролей — главных, неглавных, эпизодических… Даже собаке, бегающей в крохотном эпизоде, нашлась строка в этом документе. Режиссерский сценарий предусматривает многое. Но потом, по ходу дела, на обороте листочков сценария появляются записи, сделанные прямо на площадке, возникают новые сцены, рождаются новые персонажи.
В режиссерский сценарий фильма «Не верь крику ночной птицы» было внесено все необходимое для небольшого эпизода, снимавшегося на Кишиневском насосном заводе имени Котовского. Все, кроме одного, — довольно рискованного режиссерского эксперимента…
Автор сценария Лариса Дмитриева и режиссер этой картины Якоб Бургиу, съемки которой идут на студии «Молдова-фильм», поднимают тему становления рабочего класса Молдавии, тему преемственности его поколений, возникновения традиций трудового коллектива. Будущую ленту можно условно разделить на две главы — послевоенные годы, годы восстановления хозяйства, в нашем случае — возрождение разрушенного завода, и сегодняшние дни, события которых разворачиваются на том же заводе, ставшем крупнейшим современным предприятием.
Существенное место здесь займет и тема наставничества. Воспитателем, учителем молодых рабочих стал бывший фронтовик, один из тех, кто восстанавливал завод, Василе Кэрунту, главный герой фильма. Бригада ему досталась из отстающих, разболтанная, ленивая. И все же дело двигается. Доброта и опыт Василе постепенно приучают ребят относиться к делу по совести.
В сценарии эта сцена записана так: «Место Дерюгина пустует. И Дзига, и Борода, и Анатолий поглядывают то на часы, то на притихший станок
— Уже девять, не придет, — говорит Борода.
У входа в цех появляется широкая фигура Дерюгина. Ребята, не сговариваясь, начинают сходиться к его станку. Дерюгин как ни в чем не бывало приближается, включает станок. Борода отталкивает его.
ДЕРЮГИН. Ты что?
БОРОДА. Пошел вон! Где вчера был, туда и катись (вчера Дерюгина застали у пивной).
ДЕРЮГИН. Да вы что? Болел я, зубы!
ВСЕ. Знаем мы твои болезни! Тут каждая минута на счету!..»
Страсти накаляются, назревает скандал. Самое обидное для Дерюгина, что он действительно был у врача и даже принес вещественное доказательство — зуб, завернутый в платочек. Потому так велико его возмущение, а возмущение надо точно сыграть.
Но в чем же состоит эксперимент? А вот в чем. Всех членов бригады играют не профессиональные актеры, а рабочие завода имени Котовского. Роль Дерюгина исполняет высокий, плотный, флегматичный парень, токарь Михаил Попов, Дзиги, маленького верткого парнишки, — Володя Брагиш, ученик ГПТУ-2, здесь он на практике, Бороды — токарь Иван Мун-тяну, его и гримировать не надо борода и черные кудри свои. Их товарищей по бригаде играют сварщики Иван Креческу, Степан Башлий, Георгий Петров, слесарь Валерий Келбан.
… Механический цех № 7. Гремят механизмы в токарном, слесарном и сварочном отсеках, впрочем, слово «отсеки» бедно, это скорее залы. На металлической перегородке торопливо написано мелом: «Не верь крику ночной птицы». За перегородкой в путанице студийных кабелей замерли диги, ждут команды мастера по свету Василия Казина. Но до этого еще далеко — идет подготовка к репетиции. Якоб Бургиу что-то растолковывает сгрудившимся вокруг рабочим в спецовках, пытаясь перекричать грохот: цех не остановишь из-за кино — съемки съемками, а план планом. Наконец, кажется, достигнуто взаимопонимание, и режиссер может на минуту отвлечься.
— Посмотрим сегодня, как будут работать наши новоиспеченные артисты, — говорит он с азартом. — Понимаете, начал я снимать сцену на заводе. Привезли актеров, загримировали, одели в рабочие робы, поставили к станкам. Чувствую, не то! А рядом ходят такие же ребята в робах, но ходят, как у себя дома, со станком обращаются, как хозяева. Мои же исполнители к станку притрагиваются с опаской, двигаются, как куклы, даже лица какие-то неискренние. Пришлось отменить съемку. Пошел по цеху. Вижу, вот они — мой Дерюгин, Дзига, Борода, моя бригада! Подхожу, спрашиваю: «Сниматься будете?» «А что! Можем, — отвечают.— Только после смены». И в тот же день начали.
Первая репетиция. Бургиу еще раз объясняет задачу.
— Пошел, Миша!
По цеху к станку идет Михаил Попов — Дерюгин. Улыбается…
— Стоп! Миша, ты же от зубного врача идешь, у тебя зуб болит, — внушает ему режиссер.— Снова!
Еще раз идет Миша. Идет неловко, под взглядами своих ребят из бригады и тех, кто снимает кино, руки-ноги деревенеют…
И снова репетиция. Теперь надо сыграть сцену у станка, сыграть ссору, обиду, злость. Дерюгин подходит к станку. Его окружает бригада. Мунтяну — Борода говорит резко, возбужденно. Брагиш — Дзига смотрит с такой искренней ненавистью, что Михаил вдруг покатывается с хохоту.
— Не могу я! Чего они на меня взъелись?
— Стоп! — закипает Бургиу. — Почему смеешься? Тебе обидеться надо, разозлиться. Понятно?
— Понятно, — смеется Михаил, — да не могу я злиться, не умею.
Снова и снова репетирует Уже всей бригадой учат Михаила, как надо злиться…
— Начали! — Якоб Бургиу замер. Все идет хорошо. Миша проходит по цеху, за ним плавно едет камера Евгения Филиппова. Подходит к станку, его окружают ребята. Реплики… Усталые, сердитые лица. Вот он, заветный момент…
Завтра героям к шести на завод, а после трех снова съемки. Завтра прилетают и исполнители главных ролей — Антонина Лефтий (Мария) из Киева и Василий Брескану (Василе) из экспедиции, где он выбирал натуру для своего собственного фильма, поскольку Брескану тоже не актер, а режиссер.
А ночная птица, сова, которая пугала Марию в разрушенном здании завода, накликала беду и неуверенность в будущем, этот так называемый живой реквизит, днем и даже ночью спит в клетке — в сегодняшних сценах ей нечего делать. Некого пугать.
