МАТЬ МАРИЯ
«МОСФИЛЬМ»
Авторы сценария С. Колосов, Е. Микулина
Режиссер-постановщик Сергей Колосов
Оператор-постановщик Валентин Железняков
Художник-постановщик Михаил Карташов
Композитор Алексей Рыбников
В. КИСУНЬКО
Фильм режиссера Сергея Колосова «Мать Мария», поставленный по сценарию, написанному им в соавторстве с Е. Микулиной, посвящен драматичной судьбе Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой. Русская поэтесса, принявшая монашеский постриг и имя мать Мария, в годы фашистской оккупации Франции она стала героиней движения Сопротивления, была схвачена гестапо и погибла в концлагере.
Кузьмина-Караваева вошла в русскую литературу незадолго до революции, когда жизнь в России была полна предчувствий «неслыханного» и «невиданного». Предчувствие это гениально воплотил в своем творчестве старший современник поэтессы Александр Блок. Но, кроме предчувствия, была в его поэзии и жажда перемен и оптимистическое, радостное их приятие — все то, чего во многом не хватало Кузьминой-Караваевой. Нужны были годы, нужен был горький личный опыт жизни на чужбине, чтобы понять созидательный смысл новой эпохи и всю трагическую глубину своей ошибки.
«Под знаком гибели» — так назвала одну из своих ранних статей Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева. В финале фильма, в концлагере Равенсбрюк, прежде чем перешить на свою арестантскую куртку номер заболевшей советской девушки, приговоренной к смерти, она читает соотечественнице бессмертные блоковские стихи. Читает под плетью озверевшей надсмотрщицы, но читает не «под знаком гибели» — под знаком жизни и во имя жизни.
Нравственная суть судьбы матери Марии — тяжкий путь познания, стремление сделать все, чтобы искупить свою вину перед Родиной, перед народом. Не за себя одну, но и за иных других, кто не услышал голос истины в переломную историческую годину.
Она оказалась с мужем, казачьим офицером Скобцовым, далеко от дома. Потеряла ближайших друзей в годы фашистской оккупации Франции. Ее, помогавшую советским военнопленным, бежавшим из гитлеровских концлагерей, связную Сопротивления, арестовали в один день с сыном. С. Колосов и Е. Микулина так строят сценарий фильма, что личная драма матери Марии как бы приглушена. Главным становится яростное противоборство справедливости и насилия, веры и безверия, добра и зла. Драма оборачивается высокой трагедией.
В сценарии расставлено множество точных вех, судьбы героев сплетены так что глубинный смысл происходящего прорывается сам, освещает светом совести и явления частной жизни и социальные, политические приметы века.
Она организует приют, в котором собирает русских, мыкающихся в нищенстве на чужбине. И вот однажды заявляется в ее приют один из тех, кто не оставил еще надежды рассчитаться с большевиками. Он вырядился в гитлеровскую форму, он хочет перед отправкой на фронт проститься с отцом — старым бывшим полковником Николаевским (исполнение этой роли В. Дворжецким — одна из актерских удач фильма). Старик отрекается от сына. Покидает двор, в котором состоялась встреча, возвращается в дом, шагает, гордо выпрямившись, печатая шаг. И — падает мертвым на лестнице…
Тут одна из кульминаций важнейшей темы фильма: люди, по неумолимой логике истории или же по собственному социальному ослеплению потерявшие Россию, той же логикой истории были поставлены перед дилеммой: или не растерять Россию в себе самих, вернуться к ней через страдания, искупление, подвиг, мученичество, или растерять, а тем самым связать себя навеки с силой зла, связать по-холуйски. Так, как Николаевский-младший (Ю. Родионов).
Очень точно, крупно задумано в сценарии это сопоставление: тема матери — матери Марии, добровольно идущей в лапы гестаповцев в безнадежной попытке спасти схваченного ими сына и обретающей трагическое счастье в служении святому делу борьбы за человечность и свободу, против фашизма. И тема отца, убитого встречей с сыном, связавшего себя с убийцами.
В дни и месяцы, когда мать Мария и ее сын, Юра Скобцов (А. Тимошкин), которому суждено погибнуть в Бухенвальде, накрепко связали свою судьбу с Сопротивлением, постигается и образ Скобцова-старшего. С ним мы встречаемся впервые в одном из самых интересных эпизодов фильма. В действие врывается воспоминание о том, как Елизавету Юрьевну судили в Анапе белые — за сотрудничество с ревкомом. Тут, на суде, Елизавета Юрьевна и встретилась впервые со Скобцовым, спасшим ее.
Л. Марков, играющий Скобцова, подчеркивает душевную мягкость своего героя. И лишь в дни оккупации Парижа, в канун ареста матери Марии и ее сына — во время последней встречи, — Л. Марков тонким оттенком интонации, едва уловимым движением показывает, что человека-то давно уже нет, что мягкость характера его героя перешла в размягчение души и воли; и, может быть, крах белого движения более всего-то и выразился в фильме — в рамках его идейно-художественной задачи — этим вот образом. Тоскливая забота о близких у Скобцова — Маркова все время борется с тоскливой усталостью от жизни. И это страшно.
В картине сильно прозвучали эпизоды во дворе концлагеря. Не впадая в карикатурность, режиссер, ведя киноповествование к смысловому этическому, художественному итогу, сумел так показать лагерных эсэсовок, эту фантасмагорическую пародию на женщин, что вдруг, как в фокусе, открылась еще одна первооснова замысла, решенная принципом контрапункта. Ибо этим принципом еще раз возвышен образ центральной героини, матери Марии, подчеркнута гуманистическая идея фильма.
Раскрываясь на перекрестках чужих судеб, во встречах, в способности пережить чужую боль, чужую радость, постепенно, исподволь, само понятие «мать» объединяет в себе самые жгучие проблемы эпохи, человеческой жизни и судьбы.
Приметен эпизод встречи матери Марии с двумя советскими солдатами, бежавшими из фашистского плена (В. Золотухин и М. Неганов), — встречи ее с ровесниками сына и соратниками сына по борьбе с нацизмом. Встреча женщины, почти четверть века прожившей на чужбине, с двумя парнями, выросшими, воспитанными в новой России. Для них имена Колчак и Врангель — уже только давние «отрицательные знаки» истории; для нее — черная тень ее собственной сломанной судьбы. Л. Касаткиной особенно удалась простота ответа на сердитую реплику паренька-солдата: «… Всех бы нас наказать надо? От Родины отрезаны — тем и наказаны».
Да, фильм суров — при всей его лиричности, при всей программной камерности его поэтики. Оператор В. Железняков и художник М. Карташов верно поняли то, что составляет важную примету дарования С. Колосова, известного телевизионного режиссера, зачинателя советского многосерийного телекино. Мне приходилось уже писать в связи с фильмом С. Колосова «Помни имя свое» о том, что «телевизионные» корни этого режиссера неизменно дают себя знать в его работах для «большого» экрана. «Мать Мария» — фильм с подчеркнутой простотой бытовых сцен, с заметным тяготением к хроникальности натурных съемок, с предпочтением крупных и средних планов.
Не все в картине равноценно: есть и неровность, и неточность иных интонаций, и неразработанность иных образов. Особенно приходится сожалеть о том, что герой Сопротивления Борис Вильде (П. Гаудиньш) остался на экране не более чем «фактурным» типажом; подпольщик «Гастон» (Г. Яковлев) — функциональной единицей; эпизоды с участием Бурнакова-Фондаминского (И. Горбачев) режиссер почему-то то обрывает на полуслове, то перенасыщает сентиментальной патетикой.
Фильм завершается страшным мартирологом, списком умерших, погибших, казненных — в Освенциме, Равенсбрюке, Бухенвальде… Завершается он и словами о том, что в семидесятые годы в СССР опубликованы стихи Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой и ее воспоминания о Блоке. Сергей Колосов и Людмила Касаткина воскресили на экране жизнь этой русской женщины, эту судьбу.
