Инна ЛЕВШИНА
На улицах нередко стали попадаться плакаты: «Водитель автобуса — интересная профессия» или «Продавец — интересная профессия»… Нервозность объявлений «Срочно требуется машинистка», выставленных в окнах каждого второго учреждения, заменяется вроде бы спокойной информацией о том, как привлекательна та или иная специальность и как будет хорошо, если у молодых людей появится желание посвятить себя именно этим занятиям. Однако не станем верить спокойствию рекламно-информационных стендов. За их повествовательным тоном скрывается большая общественная проблема. Она выходит за пределы разговора об обеспечении рабочими руками того или иного участка хозяйственной жизни.
Конечно, для юношеского представления о своем будущем естественно увлечение такими «романтическими» профессиями, как геолог, космонавт, физик… Конечно, для нашего первого в мире государства рабочих и крестьян всегда были и будут первостепенны профессии производственного и сельскохозяйственного труженика. И к ним, этим корневым для жизни общества специальностям, мы будем постоянно привлекать внимание вступающих в жизнь, на их овладение ориентировать молодежь.
В любом труде нельзя обойтись без любви к своему делу, способности к нему, добросовестности, мастерства. Между тем надо бы сегодня сделать достоянием широкого общественного интереса тот факт, что среди сотен и сотен специальностей есть такие, где главным признаком является душевная отзывчивость, способность к сочувствию.
Сегодня не хватает машинисток и уборщиц, продавцов н санитарок, медсестер и вагоновожатых. Но не стоит сваливать все эти нехватки в одну кучу. Потребность в машинописном труде, к примеру, существует потому, что не изобрели механизм, печатающий с голоса, или еще что-то более фантастичное, освобождающее человека от технического, нетворческого труда.
Подумаем о профессиях, потребность в которых не исчерпывается достижениями НТР. Они связаны с обязательностью живого человеческого общения, непосредственностью душевного контакта. Ведь есть даже такая классификация профессий, объединяемых по типу своих внутренних связей: занятия, в которых человек связан с техникой — «человек – машина», или с природой — «человек – природа», или же с себе подобным, то есть «человек – человек».
Можно оснастить по самым высоким техническим стандартам труд школьного учителя. Пусть он пользуется магнитофоном, лингафоном, телеустановкой, обратной связью с каждым учеником. Но его профессия все равно остается профессией класса «человек — человек».
И если преподаватель не станет для детей человеком, чей духовный мир притягателен и глубок, чьи нравственные принципы вызывают уважение, если он не станет человеком, относящимся к своим питомцам с со-чувствием и со-пониманием, то мы вправе считать его не владеющим своей профессией.
Можно внедрить в торговые предприятия самые остроумные механические приспособления. Но учитель и продавец, как это на первый взгляд ни удивительно, есть занятия однотипные, класса «человек — человек». Готова поспорить с каждым, что в универмаге завтрашнего дня на фоне самой разнообразной машинерии наибольшей ценностью станет продавец. Живой человек — проницательный психолог, тактичный педагог, многотерпеливый и отзывчивый, человек с манерами дипломата и родственной заботливостью о каждом покупателе…
Скажете, журналистские байки? Отнюдь. Чем выше и совершеннее технизация жизни, тем большую ценность представляют собой все способы и формы человеческих контактов. Это одна из закономерностей развития мира профессий в эпоху НТР.
В десятиминутном фильме Ростовской студии кинохроники «Стаж милосердия» (сценарист Яков Айзенберг, режиссер-оператор Юрий Щербаков) мы встречаемся с начинающими медсестрами. Конечно, лечат врачи, лечат медикаменты. Но внимание, забота, бессонное терпение улыбчивой девочки (больные шутят, что в медицинское училище ее приняли за улыбку) тоже целительны. Одна попала сюда случайно (собиралась в институт сельскохозяйственной техники), другую, мечтающую о профессии врача, привела мама, сказала: «Так надо, дочка».
Действительно, так надо. Надо, чтобы молодой человек, думающий о медицине (наиболее человеко-контактной профессии), прошел эту школу со-страдания. То есть вдумайтесь: «совместного страдания» с человеком, на которого направлен твой труд.
Можно «запороть» ценное оборудование, можно ошибиться в расчетах, а можно «просто» не оправдать доверия людей, с которыми ты входишь в предписанное профессией общение. Разумеется, все эти нарушения свидетельствуют о недостаточной профессиональной пригодности, все они безнравственны. Вместе с тем ни один трудовой проступок не измеряется так непосредственно в человеко-душах, как неумение со-чувствовать в профессиональных человеческих контактах.
Строгий и лаконичный фильм ростовских документалистов — одна из первых и удачных работ, заставляющих нас задуматься о судьбе «со-страдательных» профессий. О той непреходящей нравственной ценности, которые они имеют как для людей, в них работающих, так и для нравственного климата общественной жизни в целом. Ведь среди многих и разных занятий этого «человеческого» направления работа сестры милосердия, пожалуй, самая старая, самая традиционно уважаемая в истории русского общества и, увы, дефицитная на сегодняшнем рынке профессий.
Что же делать, когда не хватает сестер, продавцов, санитаров, воспитательниц в детских садах?.. Видимо, среди прочих мер — подумать всем миром о реальной значимости и гуманистической ценности таких специальностей. Именно этим и занялись весьма вовремя ростовские кинопублицисты.
